Художественный критик Тамара Зиновьева называет живопись Сергея Никитина абстрактной, спонтанной и экспрессивной, с элементами архетипического фигуратива. Автор следует традиции классического авангарда, восходящей к Кандинскому, Клее, Миро и интуитивной живописи современных художников – Дюбюффе, Баския и др.
Любимые мотивы Сергея – огромные лица и «головоноги» (как если бы человека изображал ребенок). Художник реконструирует допредметное видение мира безмятежного младенца – намёки на объекты реальности и цвет. Связи между фигурами не пространственно-сюжетные, а эмоционально-переживательные. В пластической импровизации образов отсутствует заранее сочинённый замысел, и исход её непредсказуем. Устойчивой структуре автор искусно добавляет диссонанс – волевое хулиганство или случайную ошибку, которые нарушают баланс форм. Пластический диссонанс превращается в консонанс, а противоборство – в синергию. Сам процесс выглядит как пульсация фаз – «хаос – гармония». Сергей ломает логику, а потом восстанавливает её на другом уровне сложности, как это делают дети, играя в конструктор.
Кажется, что Сергей пришёл в искусство, чтобы вернуть людям утраченную способность испытывать счастье.